Долг и отвага [рассказы о дипкурьерах] - Семен Аралов

Некие подозрительные личности в штатском вертелись около нашего купе. За всю дорогу ни на минуту не удалось сомкнуть глаз.

Но особенно тяжело приходилось во время поездок рейсом Токио — Сеул, где находилось советское генеральное консульство.

Оккупированная Японией Корея была включена в состав Японии как одна из провинций, но фактически оставалась на положении японской колонии. Всем заправляла японская администрация. В Корею было переселено большое количество японцев. Создавались японские промышленные предприятия, причем корейский рабочий получал вдвое меньше японского. Всякие выступления недовольных корейских рабочих японцы жестоко подавляли. Многие сотни, если не тысячи корейцев содержались в тюрьмах за протесты против ига колонизаторов. Как-то в Сеуле мне пришлось видеть, как вели в суд группу арестованных (это, как объяснил мне наш переводчик, были корейцы). Ноги и руки их были забиты в колодки, подобно тому как это делалось в глубокое средневековье.

Корейских девушек заставляли за гроши гнуть спину на японских предприятиях, работать в японских магазинах в качестве подсобных рабочих. Было создано много домов терпимости, куда насильно загоняли девочек, еще подростков. Больно было смотреть на страдания свободолюбивого корейского народа.

Ввиду особой трудности и опасности в Сеул ехали вдвоем: дипкурьера сопровождал кто-либо из сотрудников советского полпредства.

Всю дорогу до Сеула одолевали переодетые агенты полиции и провокаторы. Они приставали под видом репортеров или соотечественников с расспросами, а в самом Сеуле шпики целыми группами в открытую буквально по пятам ходили за нашими людьми.

Поездки на Восток, в Китай и Японию, были для нас большой школой. В 1934 году меня назначили на дипкурьерскую работу по европейским странам.

Испания, осень тридцать шестого

Вспоминается одна из поездок — в Испанию, в период героической борьбы испанских трудящихся против франкистских мятежников и помогавших им итало-германских интервентов.

Трудящиеся Испании, рабочие, крестьяне, руководимые коммунистами и другими левыми партиями, в сложных условиях организовывали отпор франкистам. Создавались боевые части, в основном из рабочих. Но не хватало оружия, боеприпасов, положение создалось очень напряженное. Враги бешено рвались к Мадриду. Тогда на помощь трудящимся пришли добровольцы из других стран, и в их числе много советских, немецких, чешских, венгерских, французских антифашистов. Из них формировались вскоре ставшие легендарными интернациональные бригады, проявившие замечательные мужество и героизм.

Когда мы приехали в Испанию, положение на фронте было тревожным. Франкисты, обладая большим превосходством в живой силе и технике, теснили республиканцев, пытаясь окружить Мадрид. Гражданское население города начали эвакуировать, подготовлялась эвакуация и семей нашего посольства. Позже связь с Мадридом прервалась…

27 сентября 1936 года я получил задание немедленно, без остановки в Берлине, ехать в Париж, а оттуда попытаться добраться до Мадрида. Почта, которую я должен был доставить, была не только секретной, но и сверхсрочной.

Поехали мы втроем. 29 сентября прибыли в Париж, где нам сообщили, что телеграфная связь с Мадридом не восстановлена, хотя наше полпредство все время предпринимает попытки в этом направлении.

В Париже мы застали направляющегося в Испанию Антонова-Овсеенко. Он был назначен генеральным консулом СССР в Барселоне. Обсудив с ним все возможные препятствия, которые могут встретиться в пути, решили выехать в Испанию на следующий день. В полпредстве договорились, что в случае получения какого-либо сообщения о дороге и положении в Мадриде нам из Парижа дадут условную телеграмму на пограничную станцию Портбу (на испанской стороне). Наутро, переехав франко-испанскую границу, мы узнали, что дорога на Мадрид еще открыта.

Приехали в Барселону вечером. На вокзале Антонова-Овсеенко встретили представители каталонского республиканского правительства. В тот же день мы поехали дальше в Валенсию. В Валенсии вокзал был забит людьми; много было вооруженных в штатском. Вагоны брались приступом. Узнав, какой состав должен пойти на Мадрид, я с двумя своими спутниками с большим трудом протиснулся в вагон и занял купе. Узнав, что мы советские граждане, нам уступили целое купе.

По мере приближения к Мадриду становилось все более тревожно. Какие-то темные личности распространяли слухи о «пятой колонне» Франко, о «разгроме» республиканских войск, о близком голоде и т. д. Вооруженные люди из рабочих отрядов и народной милиции ловили провокаторов, призывали к спокойствию, революционной бдительности, отпору врагу. У всех на устах были знаменитые слова Долорес Ибаррури: «Но пасаран!» — «Они не пройдут!»

Мы ехали как бы в огне революции, в кипении политических страстей. Пафосом борьбы, накалом ненависти к фашизму и трагизмом неравной схватки были насыщены испанские боевые будни.

Наконец поздно вечером поезд пришел в Мадрид. Почта была доставлена.

В связи с привезенными нами директивами из Москвы в полпредстве было проведено короткое совещание. После совещания долго беседовали о положении на фронтах с группой советских товарищей, среди которых были писатель Михаил Кольцов и кинооператор Роман Кармен. Разошлись поздно ночью.

…Под утро грохот поднял нас с кроватей. Бомбили военное министерство, которое находилось напротив полпредства.

И днем и ночью на город падали франкистские бомбы. Кольцо окружения сжималось. Вскоре выяснилось, что выехать поездом обратно нельзя, так как железная дорога перерезана франкистами. Срочно искать выход! Нужно обязательно доставить почту в Москву. И не только почту, но и уникальные фронтовые кинокадры, заснятые кинорежиссерами Карменом и Макасеевым.

Лучшим выходом, хотя и очень опасным, мог бы быть воздушный путь. Сначала и предполагали дать нам самолет, но обстановка складывалась так, что сделать это оказалось невозможным. Томительно тянулось время. Прошел день. Ждать больше было нельзя. Решили двинуться через север Испании — на автомобиле. На этом варианте и остановились. В наше распоряжение был выделен мощный «роллс-ройс». Двинулись на рассвете. Нас сопровождали двое военных с ручным пулеметом. Кроме того, в машине были двое сотрудников нашего военного атташе. Все, в том числе и шофер, были вооружены винтовками. Нас предупредили, что в горах на протяжении 150–220 километров на дороге засады мятежников. Было известно, что накануне на этой дороге два товарища из ЦК комсомола Испании были убиты франкистами.

Ехали на большой скорости целый день, почти без остановок. Пустынная узкая дорога петляла по горам. В наиболее опасных местах приходилось выходить из машины и внимательно просматривать дорогу, нет ли засады. Дважды в горах мы замечали небольшие группы людей. В таких случаях пускали «для устрашения» пулеметную очередь и старались проскочить опасное место (особенно мосты) как можно скорее.

Изредка встречали республиканские заградительные отряды, от которых узнавали последние фронтовые новости и сведения о движении франкистов.

Наконец все опасности позади. Днем приехали в Валенсию. Следующая остановка в Барселоне, куда приехали поздно ночью. Всего за один день мы проехали, таким образом, по горам и плохим дорогам свыше 800 километров!

Важная почта была доставлена в Москву своевременно. Первые документальные фильмы, запечатлевшие испанские события и боевые действия защитников республики, вскоре вышли на экраны нашей страны.

Через фашистскую Германию

После захвата Гитлером власти в Германии работа советских дипкурьеров на рейсах Средней Европы стала значительно сложнее. Особенно трудным и опасным рейсом был маршрут через саму Германию. На всех пограничных и дорожных полицейских постах проверку документов стали производить нацисты, отличавшиеся откровенной наглостью и грубостью. От присущей немцам корректности не осталось и следа. Грубый окрик, презрительный тон стали обычными на немецкой границе. Это претило старым, еще оставшимся на службе полицейским и таможенным чиновникам, которые с неприязнью поглядывали на гитлеровских молодчиков со свастикой на рукавах.

Каждый въезд и выезд из Германии сопровождался теперь придирками. Особенно трудным был переезд через немецко-чешскую границу (Судетская область), которую поезд проезжал в три часа ночи. Там особенно вызывающе вели себя прогитлеровски настроенные молодчики. Они назойливо лезли в вагон, ломились в наши купе, изображая из себя подвыпивших или заблудившихся. Приходилось, как говорится, все время быть начеку.

Как-то на немецко-бельгийской границе в Ахене полиция и таможенники потребовали открыть все чемоданы и сумки под тем предлогом, что наша почта якобы превышает «установленную норму». Мы с сопровождающим, конечно, категорически отказались. Последовали угрозы применить силу, положение становилось опасным. Что делать? На свой страх и риск заявили, что если насилие будет совершено, то в отношении дипкурьеров, приезжающих в Советский Союз, будут приняты ответные меры. Мы потребовали вызвать официального представителя германского министерства иностранных дел. Это подействовало. Получив отповедь, гитлеровские молодчики смешались. Куда делись их наглость и фанфаронство! Угроза международного скандала, решительный отпор подействовали на них отрезвляюще.